В рамках «Лаборатории “МедИАЦия”: Межнациональная неделя» состоялась лекция эксперта АНО «Институт исследований Центральной Азии» Лейлы Алмазовой.
Участник Лаборатории «МедИАЦия. Межнациональная неделя» Никита Белухин поговорил с Лейлой Ильдусовной о видении «традиционного ислама» в Татарстане и о том, чем он уникален.
– Согласны ли Вы с идеей, что традиционный ислам (на примере Татарстана) – это симбиоз между татарскими народными традициями и ханафитским мазхабом?
– В России в настоящее время наметилась тенденция к созданию общества с единой культурой. Занимательно, что в этом свете наблюдается определённое совпадение интересов между сторонниками универсализации ислама и нивелирования местных исламских различий и традиций, и теми, кто выступает за достижение большей культурной, религиозной и языковой гомогенности на территории России.
Глобализм побеждает сегодня по всему миру, многие традиции и языки будут исчезать в долгосрочной перспективе. В частности, проект «татарского ислама», который был популярен в 1990-х и 2000-х гг., сейчас уже менее обсуждаем, а дискурс ведётся в русле общемусульманского единства.
К примеру, такие видные и авторитетные представители официального исламского духовенства как Рустам Нургалиев и Рустам Батров, которые выступают за традиционный ислам, не знают татарского языка и не выстраивают т.н. «татарского ислама», а скорее, говорят о проблемах, которые волнуют всех мусульман. Они выступают за тот тип ислама, который будет учитывать региональные особенности и необязательно татарские.
– Какова роль Татарстана в построении связей России с мусульманским миром?
– Между Чечней и Татарстаном наблюдается определённое соперничество в определении образа российского ислама.
Московский и уфимский муфтияты представлены татарами, которые традиционно держат марку российского ислама, открытого миру, образованного.
Но влияние Чечни и Кавказа в целом растёт в южных регионах, Астраханской области и прилегающих районах, а также в Сибири, где ислам тоже приобретает более кавказский характер. Вполне возможно, что роль Татарстана вскоре будет меняться, так как татары все-таки менее религиозны.
В плане отношений с другими странами ведущую роль продолжает играть московский муфтият и лично Равиль Гайнутдин.
При этом наибольшее число хаджей в стране приходится на Дагестан, Чечню и Ингушетию, что также способствует налаживанию контактов с мусульманским миром.
В экономическом плане именно у Татарстана традиционно сильные связи с Ираном, Пакистаном и Турцией. Однако говоря о религиозных контактах, здесь наблюдается тенденция соперничества между Кавказом и Татарстаном с возможным превалированием Кавказа через некоторое количество лет.
– Где сейчас проходит обучение основного состава муфтията Татарстана?
– Нынешний муфтий Татарстана Камиль хазрат Самигуллин является выпускником ордена «Исмаил ага», который является суфийским, но при этом очень консервативным.
Рустам Нургалиев – ученый секретарь совета улемов ДУМ РТ и одновременно секретарь международного совета улемов – окончил университет аль-Азхар. По статистике большинство представителей духовенства является выпускниками аль-Азхара (находится в Каире – ред.).
Затем по популярности среди выпускников по местам получения образования идут Турция, Саудовская Аравия, Малайзия, Тунис и Иордания. Существует и особое осторожное отношение к выпускникам из Саудовской Аравии, так как университеты данной страны создавались как миссионерские. При этом, по опыту личного общения, могу сказать, что выпускники из СА в любом случае осмотрительны в своих высказываниях. Их потенциал также необходимо задействовать, чтобы они не чувствовали себя обиженными или обделёнными, но пока непонятно как именно они могут участвовать в религиозной жизни. В отношении признания зарубежного религиозного образования существует законодательная процедура нострификации диплома.
– Есть ли связь между нынешними тенденциями развития ислама в Татарстане и течением джадидизма?
– В 1990-е гг. наблюдался большой интерес к произведениям джадидистов, но позднее пришло понимание, что джадидисты – это своебразные «революционеры», и что если следовать их взглядам, то вскоре ортодоксальному исламу просто перестанут следовать.
Так, татарское духовенство обратилось к кадимизму, произведения представителей которого при этом кажутся довольно «сухими» и «серыми». На практике это означало то, что на труды представителей кадимизма непросто ссылаться, так как их произведения уже не воспринимаются как что-то новое, а людям при этом интересен оригинальный и свежий взгляд, что присутствовало в произведениях джадидистов.
Но дело ещё в том, что джадидисты позиционировали себя в качестве противников традиции, а победить в качестве ведущего направления и закрепиться они не успели, так как началась революция, и течение сошло на нет.
В заключение эксперт отметила, что само понятие «традиции» зачастую используют в качестве политического инструмента легитимации собственной точки зрения, что ещё больше затрудняет достижение консенсуса между религиозным и светским пониманием ислама.