Какие ключевые препятствия стояли перед большевиками на пути к формированию полиэтничного государства с представителями из различных народов на всех уровнях системы власти?

Советское общество формировалось на основе сложившихся в Российской империи амбивалентных взаимосвязей между разными по времени включения в состав единого государства, численности, характеру традиционных социально-экономических укладов, уровню консолидации народами и этническими группами. Особый исторический опыт и богатое поликультурное наследие также оказывали существенное воздействие на характер, темп и содержание национальной политики большевиков в 20-30-е годы XX века. При этом этнополитика в СССР представляет сегодня самостоятельный исторический и генетический интерес с точки зрения преемственности определенных моделей политики в постимперском периоде. Современный интерес к этому опыту связан, в том числе, и с достаточно сильной инерцией политического и социокультурного советского багажа. Подробно о том, как происходил процесс нациестроительства, рассказывает ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН, участник форума «Исторический опыт национально-государственного строительства в СССР (1920-е – 30-е гг.)», приуроченного к 100-летию Татарской АССР и 100-летию образования советских республик на территории Хивы и Бухары,  Дина Аманжолова.

Ловушка национальной государственности

Интенсивное нациестроительство в упомянутый период выразилось в создании административно-территориального переформатирования национально-государственных образований, конструировании элементов национально-культурных автономий и политике коренизации, добавила Аманжолова.

«Советский проект модернизации семьи народов, эволюция его идеологии и политических подходов были неразрывно связаны с переустройством государства и структуры власти. При этом руководство страны строило новую политическую систему и динамично адаптировало практические подходы к внешне невозможному совмещению советизации на классовой основе, интернационализма и политического самоопределения народов. Образовалась, своего рода, ловушка национальной государственности, которую большевики создали для себя сами», — заметила эксперт.

Создание советского типа государственности означало не только принципиальную смену ее социальной основы, но и применительно к бывшим национальным окраинам создание совершенно новой для них всеохватной системы политических и гражданских институтов, а также культурных приоритетов, продолжила ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН.

«Достаточно вспомнить, что до 1917 года в большинстве национальных регионов России коренные народы были представлены лишь на низших этажах системы управления. Политизация же и этничность – были частью социалистической идеологии, а титульные этносы впервые сознательно и целенаправленно, благодаря усилиям власти, приобретали последовательно растущее во всех звеньях и уровнях власти представительство. Понятно, что, в условиях тотального дефицита подготовленных национальных кадров, задача по их политизации решалась большевиками с колоссальными трудностями», — подчеркнула Дина Аманжолова.

Гибкая настройка как необходимость

Характер отношения большевиков к национальному вопросу после прихода к власти обусловил формирование советской федерации и с 20-х годов XX века переформатировался в объективно необходимую перманентную и достаточно гибкую настройку. Она сопровождалась стандартизацией механизма управления и контроля в национальных регионах.

«Опыт административно-территориальной трансформации и национально-государственного размежевания содержит важные примеры не только в противостоянии центра и этноэлит, но и в гибкой настройке, взаимной адаптации для обеспечения устойчивости всего государства и трудоспособности системы управления, — обозначила эксперт. – Именно советский способ институционализации субъектов федерации стал решающим в формировании модерновых наций на евразийском пространстве бывшей Российской империи».  

По словам Аманжоловой, в этом контексте происходило переконструирование сетевых структур взаимодействия центра с этнополитическими элитами, состав которых постепенно обновлялся. Одновременно с нациестроительством уточнялись критерии большевизма и способы подготовки национальных кадров. От вынужденной импровизации в формировании большевистских национальных кадров и содержательного наполнения самого понятия «большевик» на основе минимального перечня критериев партия достаточно быстро перешла к утверждению регламента обязательных требований и базовых характеристик, который дополнялся и уточнялся в увязке с конкретными задачами социально-экономической модернизации, возникавшими в ходе реализации социалистического проекта.

Социокультурные особенности и ценности, предшествующий организационно-политический багаж взаимоотношений этноэлит с имперским центром и поведенческие модели национального социума влияли на советское строительство и обусловили специфику большевистской власти в республиках. В то же время реформаторская часть элит, получившая политический опыт в период революций и гражданской войны, а также молодое поколение националов-коммунистов расширяли сферу межкультурных коммуникаций, по-разному овладевая принципами и инструментарием власти и управления.

Национальные кадры на местах, а не в центре

Стоит отметить, что политика коренизации позволяла постепенно избавляться от привлекавшихся по необходимости националов, запятнанных так называемым контрреволюционным прошлым, и укреплять власть на местах. Совпав с НЭПом, коренизация сочеталась с контролем командных высот не только в экономике, но и в управлении, которое стало ключевой проблемой социалистического строительства в полиэтничной стране. В Казахстане она продолжалась и после отмены НЭПа, поскольку осуществить функциональный принцип быстро было невозможно.

«Что немаловажно, в обучении партийной советской бюрократии основное внимание уделялось идеологической подготовке, а не изучению этнической специфики. Она трактовалась как неотъемлемая часть учения о классовой борьбе. Коренизация ограничилась созданием элиты всех этажей власти в республике, но не в центральных аппаратах. Пример Казахстана подтверждает вывод о малочисленности способных и надежных представителей, которых центр мог бы назначить на общесоюзные посты», — обратила внимание исследователь.

Большевистский проект, как и предшествовавшие ему этнополитические проекты модернизации традиционных обществ в составе мультикультурной России были западническими по смыслу и характеру. Практические попытки соединить идеи западных социалистов с этносоциальной реальностью на протяжении 20-30-х годов выразились в региональных вариациях взаимозависимости и взаимодействия. Пересекались истории традиционных и модерновых слоев общества, представители которых извилистыми путями включались в правящие и управляющие классы советского государства. Ситуация в Казахстане тех лет, отметила Аманжолова, вполне отчетливо демонстрирует гетерогенность и полиэтничность советского социума.

«В 20-30-е годы складывался сложный баланс факторов и интересов этносоциальных групп, взаимодействовали и адаптировались старые и вновь создаваемые социальные сети и общности. В СССР обеспечивалось оригинальное воплощение единой и непрерывной истории отдельных регионов, разных народов и стран как компонентов общего социального, культурного и политического пространства, — упомянула Аманжолова. – Это прямо влияло и на качественные параметры правящего класса».

Разделяй и властвуй – противоречие истине

Приоритеты советского государственного строительства и социально-экономической модернизации в имеющейся реальности порождали специфические способы взаимодействия. Оно было внутриэлитным по вертикали, внутриэтническим по горизонтали и межэтническим на разных уровнях системы. Персонализация отношений управления и подчинения, динамика развития бюрократического аппарата говорят о многовекторном характере взаимодействия традиционных обществ и модернизирующих его институтах и персоналиях. Версия о перманентном внешнем характере системы национальных республик вряд ли уместна. Она сознательно создавалась для их непосредственного встраивания во все политические и иные институты, как и номенклатура, которая не только включала необходимую часть бюрократии, но и специально контролировала наличие национальных кадров во всех звеньях и сферах власти, управления и всевозможных гражданских сетях.

«Конфликтно-исторические исследования показывают: утверждение, что Москва действовала по принципу «Разделяй и властвуй», а система управления и назначения в центры функционировала исключительно на монолитной вертикали власти только в направлении сверху вниз, является весьма упрощенным и не отражает всю сложность исторической реальности, — убеждена ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН. – Становится очевидной немаловажная роль национальных кадров, прежде всего, правящей этнополитической элиты в осуществлении советского проекта и придании ему того облика, который унаследовали бывшие советские республики в конце 1991 года».

Этнополитическая элита в рамках нациестроительства в 20-30х годах была его непосредственным субъектом. Она не исключала себя из политической системы и номенклатурного слоя общества и является их неотъемлемым компонентом. Различного рода противоречия и даже конфликты, в том числе с центром, были частью сложной драматической и даже трагической истории СССР в раннесоветский период.

«В едином политическом смысле пространство СССР было полиэтничным и уже поэтому многомерным в своих конкретных воплощениях. Национальная номенклатура элиты, становясь необходимой частью политической системы в целом, в рамках советского нациестроительства обеспечила закрепление этничности в каркасе власти национальных республик. Благодаря политике государства, по своей роли этничность фактически пережила социально-классовую сущность, которая закладывалась в фундамент СССР и его систему власти в частности. Сегодня необходимо видеть достаточно точное воспроизводство советских практик в целом ряде случаев. Это говорит об огромной инерции столь многозначного и культурно сложного проекта как советское общество и советское многонациональное государство», — резюмировала эксперт.